Телестерион [Сборник сюит] - Петр Киле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На дощатой галерее у Летнего дворца заиграл оркестр, и ряженые закружились в хороводе; к ним присоединяется и публика, в разгаре веселья и царь с царицей; хороводу тесно, и он растекается по аллеям.
Х о р ж е н ш и н Как лед уходит по Неве, Сияя в чистой синеве И вод, и неба, Под звон кифары Феба Несется пестрый хоровод По саду на просторе, И выступает дивный грот В ракушках весь, как в море Жилище нереид; И здесь же рядом шар стоит, Готторпский глобус превеликий, Весьма к тому же многоликий, Со звездным небом изнутри, С круговращением Земли.
Г е р о л ь д Кто несется в хороводе, Ростом высясь, со всех ног, Свой средь знати и в народе, Средь богов, ну, точно бог? Да бежит-то он с царицей, А за ними вереницей Знать и люд мастеровой, С кем трудился царь на верфи И вступал с врагами в бой За отечество и веру, — Всех он ныне и созвал На веселый карнавал.
Царь, проводив запыхавшуюся царицу до входа в грот, подходит к герольду с его свитой. Оркестр замирает, и хоровод, растекаясь по аллеям, распадается.
П е т рГерольд! Я дал тебе двух трубачей.А женщины, скажи, взялись откуда?
Г е р о л ь дНе ваше ли величество прислалиМне в помощь их, чтоб знал я речь свою?Или ее величество — из фрейлин?Они прекрасны и умны, но странны.
П е т рГерольд! Сей праздник ныне завершен.
Герольд взмахивает жезлом, и трубачи подают соответствующий сигнал. Три женщины исчезают. Царь встречает у грота царицу, публика вереницей, прощаясь, уходит, и сад пустеет.
Г е р о л ь д (оставшись один) Ночь взошла зарею ясной. Сад со статуей прекрасной Просиял, как Рай земной. (С изумлением.) А высоко над Невой, Будто жили там доселе, Боги Греции воссели.
В просиявшем утреннем небе проступают скульптурные очертания античных богов и богинь.
Сюита из трагедии «Мусагет»
ПРОЛОГ
Таврида. Развалины античного храма. Празелень моря и лазурь неба. Пушкин с настороженным вниманием прислушивается, делая шаги то вправо, то влево, то пробегая, то останавливаясь, в сопровождении Хора муз, мелькающих в струях света, в одеяниях зеленого, пурпурного цветов.
Х о р м у з Поэт, любимец Феба, Здесь, на земле у неба, Он водит хороводы муз, И нет священней уз, Счастливых вдохновеньем, Что можно б счесть и сновиденьем, Когда б любовь, и грезы, и грехи Не претворялись в дивные стихи. (Пляшет, следуя за поэтом.) За них-то претерпел гоненья, — Души высокие стремленья, — Едва коснулся вещих струн, Беспечный, сердцем юн. Что можем сделать мы? Он с детства, Вступив во Фебово наследство, Рос в силе как поэт,Веселый и могучий Мусагет. (В пляске словно уносятся ввысь.)
П у ш к и нЧто это? Слышу чьи-то голоса!Ужели это музы в одеяньяхИз волн и света улетают ввысь?О, музы милые! Когда явилисьСтоль явно вы, надеюсь, на свиданьеЯ новое — в судьбе моей унылойОтраду грез и лучезарных мыслей.
Все вокруг озаряется светом на миг, и где-то далеко разносится колокольный звон.
1
Дача графа Воронцова М.С., генерал-губернатора Новороссийского края. Июль 1824 года. Граф сидит за столом, входит графиня. В саду гости, там же одиноко прохаживается Пушкин.
Г р а ф и н яС делами на сегодня, я надеюсь,Покончено?
Г р а ф (с улыбкой) Да вот сижу в раздумьях,Как Пушкин, выкинув бог знает что.
Г р а ф и н яА что?
Г р а ф Подал прошенье об отставке.
Г р а ф и н яСлыхала я о том. Ему ль служить?
Г р а фДа не служил, как говорит он сам.Кто ж видел в нем чиновника? Поэт!К тому ж в негласной ссылке пребывающий.
Г р а ф и н яЗачем на саранчу его послали?Ужель в насмешку, как решил поэт?
Г р а фТо был совет Раевского: по службеЗатем хоть как-то отличить егоИ, может быть, вернуть его в столицу.А то ему здесь скучно, и тоска…
Г р а ф и н яОн думает, с отставкой обрететСвободу.
Г р а ф Вряд ли то возможно ныне.
Г р а ф и н я (как бы про себя)Как быть? Княгиня Вяземская проситМеня замолвить за поэта слово.А я бы рада, да не знаю как.Он молод и поэт; ему присталоВлюбленным быть. Зачем же эпиграммыНа графа шлет, как стрелы Аполлон?
Г р а ф (выходя из-за стола)О, не унижусь я до ссоры с нимИ поединка, что прервет карьеруИ жизнь мою, быть может. Я не трус.Но слишком много чести негодяю,Взирающему на мою женуС завистливым желаньем обезьяны,Дать волю поиграть моей судьбой.Пусть пишет эпиграммы в тщетной злобе —Не мне, ему, несчастному, во вред.Тебя же уберечь — мой долг пред Богом.
Г р а ф и н яНе бойся. С ним, как ты, я холоднаИ снисходительна. Он это сноситС тоской, как наказанье и укор.
Г р а фВ войне с Наполеоном славой яУвенчан. Но имел неосторожностьЗаписку подписать и дать ей ход,Ну, об отмене крепостного права…Крестьян от рабства, как анахронизм…И впал в немилость. Славой либералаНаскучившись, напомнил о себеЯ государю, с прежним рвениемГотовый вновь служить. Возвысив снова,Лукаво улыбнулся царь и пальцемМне пригрозил. Я думаю, добро.
Г р а ф и н яКак радовались все: конец опале!И с новыми надеждами тебяВстречали здесь твои же сослуживцы,Из молодых участников войны,Съезжаясь, как нарочно, отовсюдуВ сезон морских купаний.
Г р а ф Вскоре сноваНаедут. Многие на подозреньи,Как Пушкин, у правительства…
Г р а ф и н я И что же?
Г р а фИм кажется, я с ними заодно.
Г р а ф и н яДа нет.
Г р а ф Ты помнишь, как о прошлом годеЕго величество к нам приезжал?Со всеми милостив — со мной ни слова,Как будто я не первый здесь — последний.
Г р а ф и н яКак новый губернатор и наместник,Не мог ты отвечать еще за всех.
Г р а фВ чем дело, думал я. Какую пакостьИз зависти придумали враги?Открытью своему я рассмеялся.Из Кишинева Пушкина в ОдессуПеревели по хлопотам друзейПо ту же пору, как приехал я.А вышло так, что я его пригрел;А с ним и всех, кто от него в восторге.Вот царь и обошел меня во всем;Я все не полный генерал. О, боже!Я ждал уже опалы и гонений…
Г р а ф и н я (про себя). Он вспомнил эпиграмму. (Вслух.) Ах, вот что тебя мучило в течение зимы! Я все удивлялась. Неужели ревнует столь сильно, совсем, как Отелло, а роль Яго — я знаю — кто играл.
